Главная

История создания

Устройство лагеря

Условия жизни

Женщины и дети

Узники Спецбюро

Вклад заключенных

Воспоминания

Наша память

Источники

Контакты

Гостевая

 
 
 
Воспоминания
Воспоминания и архивные данные о Л.Х. Коппе
Воспоминания заключенных
Воспоминания родственников заключенных
Воспоминания работников лагеря
Воспоминания жителей города
 
Воспоминания и архивные данные о Л.Х. Коппе
 
 Копп Леонид Харитонович
Родился 19 ноября 1886 г. в Москве. Окончил гимназию и машиностроительный факультет Харьковского института. Работал главным инженером  Краммашстроя. По просьбе С. Орджоникидзе приехал на Судострой. Стал первым техническим директором Судостроя, занимался подбором и размещением оборудования для будущего завода, нередко добивался изменения принятых ранее проектных решений, например настоял на оснащении корпусообрабатывающего цеха мощными гидравлическими прессами, что не было предусмотрено в проекте и т.д.
Арестован в ноябре 1937 года. 2 мая 1941 года Военным трибуналом Архангельского военного округа приговорен к 8 годам лишения свободы и 3 годам лишения в правах.
В 1942 году вторично приговорен к 10 годам лагеря. Незаслуженное наказание вначале отбывал на Конвейере, в Архангельске, а затем в течение 8 лет в качестве заключенного Ягринлага.
На строительстве 203 работал в производственном отделе, с ноября 1946 г. на заводе N402 в должности старшего инженера. Трудился исключительно плодотворно и инициативно, помог заводу решить ряд больших и сложных задач. Скончался Л.Х. Копп в июне 1950 г. в Молотовске, в возрасте 63 лет. Его безвестная могила затерялась среди захоронений узников Ягринлага в районе реки Ширшимы.
Реабилитирован 25 августа 1956 г.
Памятник Л.Х. Коппу установлен на мемориале «Невинным жертвам Ягринлага» 30 октября 2011 г.
О Л.Х. Коппе вспоминает Лебедев Александр Глебович, ветеран ПО «СЕВМАШ».
 

Вспоминания заключенных
 
 Грачевский Юрий Маркович
Родился в 1919 г. в Москве. После окончания школы поступил в Литературный институт. По доносу товарищей по учебе арестован в 1939 году. Первый суд закончился оправданием, но прокурор опротестовал приговор. Весной 1940 г. состоялся второй суд. Дали 3 года лагерей и 2 года поражения в правах по ст. 58-10. Срок отбывал в Ягринском ИТЛ. После войны сумел восстановиться в литинституте. Писал пьесы и прозу. Написал воспоминания о своем пребывании в Ягринлаге «Dixi» («Я сказал…»). Закончить воспоминания не успел, умер внезапно в 1987 г.
Ю. Грачевский в воспоминаниях пишет: «Расселили нас в бараках по 400 душ в каждом. Теснотища. Духотища. Но… есть куда вернуться после развода. Вечернего. И где приклонить головушку. …Отныне меня окружали преимущественно мои одностатейники. …Поляки, военные, священники, партийные и советские работники крупного калибра. Из тех, кто чудом избежали высшей меры. …И потекла повседневная лагерная житуха. Подъем в 3 часа 20 мин. утра. В любое время года и при любой погоде. Даже если мороз выше сорока. Раздача паек. Баланда в столовой: длиннющий сарай с неоструганными столами и скамейками. Развод в 4 часа 30 мин.  Строили нас рядами по шестеро в ряд. На всех брюки ватные. На ногах ЧТЗ-бахилы из автопокрышек. Ватники. Все ношеное-переношенное. Стояние перед вахтой. Длительное и изнурительное… Потом шмон (обыск). И снова выстаивание – уже за зоной. Вооруженный конвой. Собаки злющие как волки. И злобные, как поводыри».
Юрий Маркович вспоминает товарищей по бригаде: Семен Рушевский до заключения командовал конной дивизией в одном из приграничных военных округов. Иван Софронович – летчик, комкор, командующий авиацией Дальневосточного фронта. Блюм – политработник. Милюнас – один из высших командиров ЛВО. Воспоминания Ю. Грачевского частично печатались в газете «Северный рабочий», в июле-августе 1991 года.
 
  Борзов Александр Борисович
Родился в Москве в 1923 г. В 1940 г. в возрасте 16-ти лет был арестован и осужден как социально опасный элемент (сын «врага народа») на 5 лет. Срок отбывал в Ягринлаге. На РМЗ возглавлял бригаду подростков-заключенных, которые занимались изготовлением петель для минных ящиков. Как бригадир имел сносные условия жизни. По отбытии срока проживание в Москве было запрещено, поэтому остался в Молотовске, где создал семью и прожил всю жизнь.

 

 
 Корельский Василий Павлович
Летом 1942 г. работал капитаном морского буксира МБ-10. В результате несчастного случая, в сути которого никто не стал разбираться, Корельского осудили на 8 лет лагерей по ст. 59, п. 3. Наказание отбывал в Молотовской промышленной колонии. Заключенные работали на авиабомбовом производстве.
В своих воспоминаниях заключенный Корельский В.П. пишет о положении в лагере в 1942-43 гг.: «В каждом бараке так называемый «красный угол» был занят уголовниками… Ночью, когда мы спали, они «ставили на кон» чью-либо облюбованную одежду. Проигравший будил ее владельца и под угрозой ножа или удавки заставлял отдать. Рабочий день длился 12 часов. Заключенные испытывали постоянный голод, холод, недосыпание. Все это - голод, от которого иные из лагерных доходяг опускались до состояния животных, стужа, которая пронизывала до самых костей; волчьи взгляды бандюг – все это мучило и угнетало. Но лично меня больше всего терзала несправедливость, которая загнала в неволю. За десять дней из нашего этапа околело несколько десятков человек. К неминуемому концу приближался и я. Что было делать? Смирившись, ожидать смерти? Нет, моя душа, моя кровь противились. Я решил бежать». После двух побегов и поимок Корельского повторно судили и дали 10 лет по ст. 58-14. В мае 1943 г. в колонии от декабрьского этапа из 800 человек Корельский оставался одним из последних, оставшихся в живых.
Его этапировали в Астраханлаг, где он и отбыл свой 10-летний срок.
5 сентября 1953 года реабилитирован.
После освобождения работал в Архангельском траловом флоте морским инспектором, главным капитаном, читал лекции по морским дисциплинам в мореходной школе и морскую практику в техникуме. Несмотря на реабилитацию испытал на себе отношение как ко второстепенному человеку, т.е. бывшему лагернику. Написал книгу воспоминаний «На моем веку» (Архангельск, 1996 год).

 Хабибуллин Валиш Хусаинович
 Родился в 1922 году в д. Абаул Тюменской области. Закончил 7 классов и курсы трактористов. 5 октября 1941 г. мобилизован на фронт. В июне 1942 г. по доносу сослуживца арестован и осужден по ст. 58 на 7 лет лагерей и 3 года поражения в правах. В октябре 1942 года обессиленного дистрофика из Шелексы привезли в Ягринлаг. Из дневника В.Х. Хабибуллина: «Привезли нас в лагерь, а там шли уже разговоры, что привезли «доходяг», т.е. слабосильных, которые для работы не годятся. На второй день нас всех распределили по разным лагерям. Меня отправили в лазарет, в котором, можно сказать, не лечили, а готовили кандидатов на тот свет. Здесь нам давали всего 400 граммов хлеба и кипяток в неограниченном количестве, в обед – по пол-литра пустой баланды и еще что-нибудь незначительное.
В лагере все люди были истощены до предела, одни кости да кожа, почти у всех была цинга. Вот так я оказался в октябре 1942 года в городе Молотовске (в настоящее время г. Северодвинск), который только начал строиться. На этом месте находился Ягринлаг-203.
Люди умирали как мухи, с каждым днем все больше и больше выносили мертвецов. А я лежал на нарах и думал, как же мне выжить, как выйти отсюда. При лазарете был медпункт, в котором работала вольнонаемная медсестра. Захожу как-то к ней на прием, она была одна, и говорю ей: «Сестра, у меня ничего не болит. Помоги мне отсюда вырваться, пока я живой. До призыва в армию я работал трактористом». Она обещала поговорить с начальством. Через два дня после этого разговора приходят и забирают меня на работу в сельскохозяйственный отдел:
– Нам нужен тракторист, только как ты будешь работать, ты же очень худой.
– Как-нибудь буду работать, только мне надо отсюда как можно скорее выйти, а там видно будет, – ответил я. Перед уходом из лазарета медсестра меня предупредила, чтобы я сразу много жидкого не употреблял и много не ел, а также о том, что у меня могут опухнуть ноги. На прощание она сказала, чтобы я постарался сюда больше не попадать.
Сельскохозяйственный отдел находился при лагере, там держали свиней и коров, там же был один трактор, одна машина, кузница, гараж и теплица. Из лазарета выпустили нас троих: меня поставили работать в гараж, а тех двоих – в теплицу. Но эти двое через некоторое время опять попали в лазарет, у них началось расстройство желудка, видимо, они сразу стали кушать. А я выполнял все советы медсестры, только ноги начали опухать. Тогда я попросил своего начальника, чтобы он не отправлял меня обратно в лазарет, а разрешил дня два отлежаться, чтобы у меня все прошло. Он согласился. Все, кто работал вместе со мной: молотобоец, кузнец, шофер, поддерживали меня в эти дни, а вольнонаемные свинарки украдкой приносили корм, приготовленный для свиней. От голода мне казалось, что нет ничего вкуснее этой еды. Все они помогли мне встать на ноги, как бы мне хотелось сейчас сказать им слова благодарности, но я не помню ни их имен, ни фамилий – годы стерли все из памяти».
Подробнее см. http://www.urokiistorii.ru/node/274

Кантовский Владимир Кристапович
Родился в 1923 году в Москве.
Весна 1941 года — после ареста школьного учителя истории Владимир Кантовский и его друзья напечатали и разослали несколько протестующих писем-листовок.
30 июня 1941-го — арест. Приговор ОСО — 10 лет исправительно-трудовых работ, этап в лагерь в Омск.
1942-й — Владимир пишет многочисленные заявления с просьбой отправить его на фронт.
В конце 1942-го приходит решение ОСО о замене 10 лет лагерей на 5 лет с отправкой на фронт в штрафбат.
Февраль 1943-го — тяжелое ранение в первом же бою во время операции по ликвидации Демянинского плацдарма.
Февраль-август 1943-го — лечение в госпиталях, освобождение, возвращение в Москву.
Лето 1945-го — повторный арест, следствие во внутренней тюрьме Лубянки, новый приговор: шесть лет лагерей и три года поражения в правах.
1946–1950 гг. — этап в лагерь в городе Молотовск, работа в механических мастерских техноруком, затем бригадиром.
1950-й — перевод в инвалидный лагерь в поселке Абезь.1951–1956 гг. — окончание срока, бессрочная ссылка в Воркуту, работа на заводе.
1956-й — реабилитация, возвращение в Москву.
Из воспоминаний Кантовского В.К. о первом аресте: «Я горжусь тем, что я относился к категории, которую Сталин должен был сажать. Меня взяли в десятом классе за листовки в защиту учителя истории Павла Артуровича Дуковского. Он был замечательным учителем, заставлял нас мыслить, четко давать объяснения событиям…»
Из воспоминаний Кантовского В.К. о втором сроке: «Наш лагерь – Ягринлаг, был назван по имени острова Ягры, который стоит в устье напротив города. Конечно, я попал на инвалидный лагпункт. Перспектива одна: медленно погибать, физически и морально (дом престарелых в тюремном варианте). Это может занять 6 месяцев, или 36, но от этого ничего не меняется. Пытался чем-то себя занять, работал счетоводом, бухгалтером (счеты я освоил еще в Омске), но это ничего не решало в принципе. Тогда я, по омскому опыту, стал ежемесячно обращаться к руководству лагеря с заявлениями. В них я возмущался тем, что я, с образованием не каким-нибудь, а три курса МВТУ (на всякий случай, я немного преувеличивал), не используюсь по специальности на такой важнейшей стройке при существующем дефиците инженерных кадров. В конце концов, моя нахальная настойчивость и мое везение сработали.
Я был переведен в бригаду механических мастерских УНР-314 «Гидромеханизация», почти по выбранной мною специальности в МВТУ. Гидромеханизация играла важную роль в строительстве завода. Колоссальные объемы земляных работ при сооружении эллинга, наливного бассейна, строительстве первых современных жилых домов в тундре (35-й квартал) уже не могли выполняться только традиционными для ГУЛАГа лопатой и тачкой (тачка именовалась «машина ОСО – два руля, одно колесо»). Тем более, что ход выполнения многих из них контролировался «на самом верху». В мастерских работала бригада из 50-60 заключенных. Станки обслуживали ленинградские станочники высшей квалификации, мужчины во цвете лет, все политические. Котельщиками и молотобойцами, как правило, были здоровые ребята из Западной Украины. Среди заключенных расконвоированных не было, все сидели по 58-й. В штате было несколько вольнонаемных: начальник мастерских, сварщики и слесари — они выезжали на объекты, расположенные вне зон оцепления. С моей рукой на перевязи меня посадили в конторке.
Мой прежний лагерный опыт меня научил тому, что не получить с начальника всего, что он в состоянии дать – великий грех, а пытаться получить больше, чем он может – напрасный труд. Для начала мне было поручено нормирование. Я довольно быстро сообразил, что при грамотном оформлении нарядов на работы, надлежащем описании работ, использовании предусмотренных Едиными нормами времени коэффициентов и внимательном чтении имеющихся там примечаний, процент выполнения норм бригадой может быть доведен до оптимального. При этом не потребуется увеличения интенсивности труда. Конечно, этого нельзя делать скачкообразно и нельзя подводить начальство – производственные показатели снижать тоже нельзя. Наш начальник, симпатичный спокойный мужчина, ничего общего не имевший с лагерными вертухаями, очень уставал от писанины с нарядами, отчетами и т.д. Он больше интересовался автомобилями, с удовольствием возился со стареньким ЗИСом и недавно полученным автокраном. Постепенно он передал мне практически все производственные вопросы – расцеховку, распределение по станкам и т.п. Тем временем показатели бригады росли, она стала одной из лучших в лаготделении. Все пайки мы получали по максимуму, обмундирование нам выдавали первого срока и поселили нас в барак ударников, где были не сплошные нары в два этажа, а настоящие койки с постельным бельем.
Были у меня сложности с медициной. Моя рука периодически давала осложнения. Локоть вздувался так, что едва пролезал в рукав, температура подскакивала, ночами не сон, а какой-то бред, словом, состояние достаточно тяжелое. А в санчасть идти нельзя: обязательно отправят в стационар, а оттуда автоматом в инвалидный лагпункт, из которого я с такими усилиями вырвался. Приходилось лечиться своими силами. Ставил компрессы, дробил стрептоцид и посыпал рану при перевязках, а иногда доходило до того, что обжигал на огне остро отточенный нож и сам себе вскрывал флегмону. Обязательно нужно сказать, что в такие дни наш начальник стремился отвозить нас в лагерь на ЗИСе, к которому мы сделали устанавливаемые на борта съемные доски-скамейки. Пешком 4 – 5 км пути в один конец при любой погоде, это немало».
Подробнее см. http://kantovsky.ru/ 

Шпанова Антонина Николаевна
Родилась в 1927 г. в Архангельске. После окончания школы ФЗО работала на оборонных заводах в Нижнем Тагиле и Харькове. Награждена медалью «За победу над Германией в 1941-1945 гг.». В связи с ложным обвинением в растрате в 1947 г. самовольно покинула Харьковский тракторостроительный завод, за что была осуждена на 5 лет лагерей. Срок отбывала в Ягринлаге с 1947 по 1952 г. Проживает в Северодвинске. В 2011 г. Антонина Николаевна поделилась своими воспоминаниями.
 
 
Мочалов Борис Алексеевич родился в 1932 г. Проживал в Архангельске. В годы войны с мальчишками бегал к иностранным судам, т.к. матросы подкармливали голодных детей. В 1953 году в кампании двух сверстников вспомнил добрым словом американских моряков. 27 апреля 1953 года был арестован, держали в одиночке, допрашивали по ночам, днем не давали спать, обвиняли в агитации против Советской власти, угрожали расстрелом. Вины своей не признал. Присудили к 10 годам лишения свободы и поражению в правах на 3 года за антисоветскую агитацию, призыв к свержению Советской власти, восхваление руководства империалистической Америки.
Этапирован в г. Молотовск. Срок отбывал в 1-м отделении 3-й ИТК. Работал на строительстве военно-морского причала, который строили на кессонах. Работа была тяжелая, особенно в первое время после изнурительного следствия. Барак был рассчитан на 100 человек. Товарищами по несчастью были ученые, журналисты, музыканты, актеры, художники. Все политзаключенные занимались тяжелым физическим трудом. В свободное время они учили его математике, русскому и английскому языкам, нотной грамоте. Условия жизни в лагере в эти годы были вполне сносные; 8-часовой рабочий день, не голодали, получали посылки, могли брать продукты в лавочке в счет заработка. Сестре Мочалова угрожали  исключением из комсомола и отчислением из техникума, если не отречется от брата. Был освобожден в 1956 г. 
 

   Из воспоминаний Серова Михаила Васильевича

   «Три с лишним года провел я в лагере в городе Молотовске (ныне город Северодвинск) Архангельской области, там тоже пришлось хлебнуть немало горя. В то время город населяли почти одни заключенные, из вольнонаемных там была только лагерная обслуга да работники канцелярии.
  По утрам по всему городу шли во все направления колонны заключенных и, несмотря на тяжелейшие условия существования, еще находили силы для горького юмора. Одна колонна кричит другой: «Эй, ребята, куда идете?» — «Да на охоту», — отвечают те. – «А ружья ваши где?» — «А вон несут», — кивают из другой колонны на охранников. Но шутки часто выходили боком, поскольку вологодский конвой шутить не любит, а конвоиры в основном были вологодские. Доводят они колонну до ближайшей лужи и подают команду: «Ложись!» На тех, кто замешкался, спускались собаки, а для острастки еще и стрельнут пару раз над головами, чтобы плотнее вжались в грязь. И так бывало по несколько раз, пока дойдем до работы.
  Лагерные будни описывать долго, расскажу лишь о нескольких драматичных эпизодах.
Зашел как-то раз в бригаде разговор о побегах. (Побеги были все-таки не редкостью). Содержание разговора стало известно начальству и меня как «склонного к побегу» отправили на штрафной лагерь в Солзу (за несколько километров от Молотовска). Там всем заправляли блатные.
  Сами они не работали, зато нас, фраеров, изматывали без пощады на работах. Я опять довольно быстро превратился в «доходягу» и едва таскал ноги. Однажды я отказался идти на работу, но после развода был жестоко избит блатными. На следующий день я снова не вышел на работу и тогда меня поместили в лагерную тюрьму, так называемый «БУР» (барак усиленного режима). Барак стоял отдельно от зоны лагеря, был окружен двумя заборами, между которыми бегали собаки, а на вышках стояли часовые. В БУР не заглядывали надзиратели и всем там заправляли блатные. На работу из БУРа выводили на погрузку песка на железнодорожные платформы. Причем не имело значения, когда подавались платформы под погрузку – днем или ночью.
  Как только они приходили, всех выгоняли на погрузку. Когда меня привели в БУР и спросили за что, я ответил, что не мог больше выходить на работу. «Ну, ничего, у нас будешь», — ответили блатные. В это время пришли платформы, но меня на первый раз оставили. Когда все ушли, оставшиеся в бараке блатные принялись меня «воспитывать». Мне объяснили, что в БУРе на работу ходят все, и я тоже пойду или подохну. Я ответил, что так, видимо, и произойдет.
  Блатные снова объяснили мне, что убивать они меня не собираются. Они заставили меня раздеться, после этого открыли дверь и выставили меня на улицу. Мол, захочешь работать, постучишься. Что мне оставалось делать? Работать я все равно не мог. Сошел с крыльца и лег на снег. Сперва было холодно, потом появилось какое-то равнодушие ко всему, но за мной наблюдали и, видимо, окончательное решение моей участи отложили до возвращения бригадира. В бараке я отошел, но не ждал для себя ничего хорошего. Когда вернулась бригада, обо мне было доложено бригадиру.
  Он подошел ко мне и сказал: «Я вижу, ты дошел до ручки. Но на работу надо ходить. Завтра пойдешь с нами на работу, отработаешь, сколько сможешь, а не сможешь – сиди. Но идти надо». Я пошел. Каждому зеку полагалось нагрузить одну платформу или одну длинную (четырехосную на двоих). Я за все время работы накидал маленькую кучку песка. Постепенно я втянулся в работу, подобрал себе по росту и по весу лопату с длинной ручкой и стал наравне со всеми грузить по целой платформе.
  В БУРе и во всем штрафном лагере царил среди блатных закон «Умри ты сегодня, а я завтра» и потому они считали вправе отнять у фраера любую вещь из одежды или пайка, они забирали сахар или у получавших посылки – лучшие продукты, давая взамен лагерную баланду или пайку хлеба. Не щадили и друг друга. Если кто-то из блатных выходил на работу или соглашался работать в лагерной администрации, то он становился вне закона и подлежал уничтожению другими блатными. Если в какой-то лагерь, где верховодили блатные, привозили этап, где в большинстве были нарушившие закон («суки»), то в лагере начиналась резня. Надзиратели уходили из лагеря, и резня продолжалась до тех пор, пока не одолевала одна из сторон – блатные или «суки».
  Однажды в БУРе заметили, что один из заключенных часто остается в зоне (после столовой) и возникло подозрение, что он «стучит», т.е. докладывает оперуполномоченному о том, что делается в БУРе. Было решено его проучить. Для этого в валенок положили кирпич и этим валенком отбили ему почки. Видимых следов от валенка не осталось, а зек скоро умер. После этого блатных куда-то убрали, а фраеров, в том числе и меня, перевели в обычный лагерь в Молотовске. Там подобралась «режимная» команда, состоящая из нарушителей режима: из штрафных лагерей, беглецов (один, например, совершил 14 побегов). Водили нас на работу на 402 стройку (база Северного флота). И опять случилось ЧП: кто-то снова убежал и, по слухам, не был пойман. После этого самых неблагонадежных (и меня в том числе) отправили на этап. Пройдя несколько пересылок (Архангельскую, Вологодскую, Кировскую) нас, наконец, выгрузили в Воркуте. Это было в апреле 1947 года.»

Подробнее см. http://obzor35.ru/index.php/galereya-pocheta-4/item/серов-михаил-васильевич

Воспоминания родственников заключенных

     О заключенном Ягринлага Миронове  Илье Тихоновиче рассказала его дочь - Тюлина Дина Ильинична. Илья Тихонович родился в 1892 году. На Судострой прибыл в августе 1937 года. Работал токарем на заводе №402. На иждивении имел трех несовершеннолетних детей. Арестован 29 мая 1938 года по доносу соседа за рассказанные анекдоты «контрреволюционного» содержания. Военным трибуналом Пограничных и Внутренних войск ЛО по Архангельской области осужден по ст.58 п.10 ч.1 на 10 лет лишения свободы в ИТЛ и поражению в правах на 5 лет. Срок отбывал в Ягринской ИТК, в Талагах. Из лагеря писал протестные письма Верховному прокурору Союза и Председателю Архангельского облсуда. В своих заявлениях свидетельствовал о незаконных методах допроса: «Следователь ночью при закрытом кабинете набросился на меня с кулаками и пинками, бранью и матерщиной. Поставил на ноги, и так я стоял две ночи…угрожал расстрелять…  Видя, что я не выдержу этих пыток…я спросил что писать, и под диктовку стал писать…». Дело пересмотрено Архангельским облсудом 1-2 августа 1939 года. По новому приговору срок в ИТЛ снижен до 5 лет, поражение в правах до 2-х лет. Миронов И.Т. освобожден 16 февраля 1943 года. Был болен туберкулезом легких. После освобождения работал токарем на спецзаводе №3. В августе 1944 года признан инвалидом второй группы «с резким понижением мышечного тонуса и ослаблением физической силы». В 1946 году, через 3 года после освобождения, в возрасте 54-х лет Илья Тихонович скончался. Реабилитирован в 1993 году. Два брата Ильи, Георгий и Федор, сгинули в сталинских лагерях. 

   
 О заключенном Ягринлага Мельниченко Даниле Семеновиче рассказала дочь Рябушкина Маргарита Даниловна. Данил Семенович родился на Украине. Получил образование бухгалтера в Польше. Был женат, имел двоих детей, собственный дом. В начале 30-х годов арестовали вместо соседа, не оказавшегося дома (надо было выполнять план арестов). Определен на поселение в Архангельскую область, д. Фельшинки (неподалеку от Бакарицы). Работал бухгалтером в конторе Леспродторга на станции Тундра. Повторно женился, родилось трое детей. Арестован 24 марта 1941 г. за то, что в кампании знакомых высказал предположение о вероятности войны с Германией. Получил 10 лет лишения свободы за агитацию по развязыванию войны. Судили 2 июля, т.е. уже после начала войны. Этапирован в г. Молотовск. Отбыл в Ягринлаге 10 лет заключения. В лагере заболел туберкулезом. Жену уволили с работы, семья крайне бедствовала. Реабилитирован 23 января 1963 г.
 
Семья Мельниченко. Фото из семейного архива Рябушкиной М.Д.
 
 О  заключенной Ягринлага Поповой Парасковье Федоровне рассказала дочь Фомина Милитина Александровна. Парасковья Федоровна, 1911 года рождения, до ареста проживала в деревне Луда Унского с/совета Приморского района Архангельской области. В 1929 году подверглась репрессии по политическим мотивам как член семьи кулаков. В мае 1942 года арестована как дочь кулака, будучи неграмотной, была обвинена в чтении и распространении иностранной литературы. 26 июня 1942 года военным трибуналом войск НКВД СССР Архангельской области осуждена по ст. 58-10, ч. 2 УК РСФСР на 10 лет лишения свободы. Дома осталось трое детей. При аресте была беременна. Сын, родившийся в лагере, умер в возрасте 1,5 лет. Парасковья Федоровна вспоминала, что в течение 3-х лет не могла даже улыбаться. Срок отбыла полностью. Позже была реабилитирована по обоим фактам репрессии. 
 
О заключенном Козицыне Николае Семёновиче рассказывают дочь Шубина Валентина Николаевна и внучатая племянница Кокорина Людмила Юрьевна. Николай Семёнович родился в 1913 году в деревне Бубновская Сольвычегодского уезда, проживал в деревне Согра Верхнетоемского района Архангельской области. Прошел всю войну. В марте 1948 года был арестован из-за кратковременного пребывания в немецком плену, в августе 1948 года осужден Военным трибуналом Архангельской области по статье 58-1 «б» УК РСФСР к лишению свободы на 25 лет. Освобожден в 1957 году, в 1960 году реабилитирован.

 
 
Воспоминания Шубиной В.Н.
 
Воспоминания Кокориной Л.Ю.

 

 

   
   
   
Документы из семейного архива Шубиной В.Н.
 

 Порядин Афанасий Николаевич

   Родился 8 января 1889 года в д. Кулогоры,  Подборской волости Пинежского уезда. Окончил 3 класса церковно-приходской школы.  Был отходником, работал  на заготовке леса. Читал политическую литературу, участвовал в демонстрациях, был  близко знаком с политическим ссыльным Алексеем Ивановичем Рыковым, преследовался за связь с политическими ссыльными. В 1910 году женился, имел  пятеро детей (1912, 1914, 1918, 1923 и 1924 гг. рождения).
  В 1914 году  мобилизован в армии, воевал на Румынском фронте, был ранен, лежал на излечении в госпитале в Питере. По некоторым данным был в плену в Германии и Франции. Участник штурма Зимнего дворца, был в охране у Ленина, участвовал в аресте членов Временного правительства, конвоировал их до Петропавловской крепости. Был участником становления советской власти на Пинеге, избран членом  Архангельского губернского исполнительного комитета.
  В годы Гражданской войны -  разведчик  в бригаде Кудрина, был схвачен и заключён  в Архангельскую тюрьму. Весной 1919 года  зачислен в Дайеровский батальон, сформированный в Архангельске из пленных красноармейцев. Об этом периоде  своей жизни Афанасий Николаевич рассказал в статье «Памяти товарища Быкова» в газете «Пинежская правда» от 19 февраля 1935 года  (заметка прилагается).
  До 1925 года  А.Н. Порядин  работал на заготовке леса.
  В 1925 – 1927 гг. был членом ЦИК Союза ССР 3-го созыва, работал  в комиссии по земельному управлению под руководством Михаила  Ивановича  Калинина.
  В 1927 году тяжело заболел, лечился, год был на инвалидности.
  С 1929 по 1933 гг. был председателем  Юрольского  сельского совета Пинежского района. В 1934 году работал на лесозаводе в Пинеге,  с 1935  по 1936 гг.- старший десятник на подпункте Точилиха  Полтинского лесопункта Пинежского леспромхоза, затем  начальник  Ёжугского лесопункта Пинежского ЛПХ.
  14 июня 1944 года А.Н.Порядин был арестован. После пятимесячного следствия был осуждён по статье 58 к 10 годам лишения свободы с конфискацией имущества.
  После тюрьмы - первый лагерь на Архбуме, первое свидание с сыном Василием  летом 1945 года. Сказал, что был донос начальника соседнего лесопункта.
  Последний раз сын Василий видел отца в Ягринлаге в декабре 1947 года. Афанасий Николаевич был дневальным при лазарете. Свидание длилось около двух часов. Был худой, седой и выглядел очень старым. Сказал, что обращался с письмами в Президиум  Верховного Совета СССР и к товарищу Ворошилову, но ответа не получил.
  Весной 1948 родным пришло письмо от товарища по лагерю с сообщением, что Афанасий Николаевич умер ( материалы из Пинежского краеведческого музея).

 

 Хазов Сергей Степанович

  О Сергее Степановиче рассказал его коллега, врач Андреев Алексей Сергеевич. Хазов С.С.  1913 года рождения, уроженец Вологодской области. После окончания 7 классов трудился разнорабочим на лесо- и торфоразработках. В 1935 году закончил курсы лекпомов. С 1935 по 1939 год работал лекпомом  в Кировской горбольнице Мурманской области, одновременно учился в Кировской фельдшерско – акушерской школе. В 1939 году поступил в Свердловский мединститут, но учиться не удалось, т.к. был призван в Красную армию. Санинструктором и старшим фельдшером прошел всю ВОВ. В 1946 году поступил в Архангельский медицинский институт. В1949 году арестован по доносу однокурсника, осужден Архангельским областным судом  по ст.58-10 ч.1 на 10 лет лагерей. Срок отбывал в Ягринском ИТЛ, в лагере использовался  фельдшером. В 1955 году был освобожден, восстановился в Архангельский мединститут, который закончил в 1958 году. Работал хирургом и травматологом в Северодвинской горбольнице  №1. Коллеги по работе помнят Сергея Степеновича  Хазова как образованного специалиста, порядочного и доброжелательного человека, не терпящего ложь и хамство.

 

 

Филипп Иванович Худоногов

   О  Худоноговае Ф.И. мы узнали из интернета и районной газеты «Сельская жизнь» Сухобузимского района Красноярского края. Редактор газеты Ольга Вавиленко прислала нам три номера газеты с публикацией материалов о судьбе  Филиппа Ивановича и судьбе его семьи «Зажгите поминальную свечу солдату». До призыва в Советскую армию Худоногов с женой и четырьмя несовершеннолетними детьми проживал в деревне Куваршино Емельяновского района Красноярского края. После мобилизации  три месяца проходил военное обучение  в составе 34 запасного стрелкового полка в городе Бийске Алтайского края. В апреле 1942 года попал на фронт, в 272-ю стрелковую дивизию. 22 мая командир…читал бойцам  в землянке газету, в которой говорилось о плохом снабжении солдат финской армии. Худоногов возразил. На попытку командира переубедить его Филипп махнул рукой и вышел из землянки.  5 июня он был арестован, обвинен по ст. 58-10 УК РСФСР, осужден Военным трибуналом 272-й стрелковой дивизии  4 июля 1942 года на 10 лет лагерей. Единственную записку получила жена солдата с дороги на фронт. В военкомате ей сказали, - не ходите больше. Ваш муж изменник Родины… Его расстреляли. Клеймо семьи изменника Родины висело на жене и детях 69 лет. Поиски Ольги Вавиленко увенчались ответом из ФСБ: «По данным Главного информационно-аналитического центраМВД России Худоногов Ф.И. умер 19.08.1942 г.в Ягринлаге Архангельской области. Реабилитирован солдат 23 мая 2000 года военной прокуратурой СибВО (П-23701)».

 

    О заключенном  Замятине Варламе Трофимовиче, 1900 года рождения, рассказала дочь Крылова Римма Варламовна.  Варлам Трофимович  проживал в Шенкурском районе Архангельской области, был женат, воспитывал пятерых детей.  Работал в колхозе. В те годы колхозников на зимний сезон направляли на лесозаготовки, весной – на сплав леса. На сплаве выполнял обязанности бригадира. Из-за служебного конфликта по доносу в 1938году был арестован и осужден на четыре года лагерей. Срок отбывал в Ягринлаге. Семья без кормильца крайне бедствовала, в пищу употребляли мох и траву.
Варлам Трофимович скончался в Ягринлаге 3 апреля 1942 года. До окончания срока оставалось 1,5 месяца.

 

              В.Т. Замятин (лежит на бревнах)

 

Поташов Владимир Игнатьевич

   О судьбе Владимира Игнатьевича рассказала его жена Поташова Ульяна Зотеевна. Поташов родился в 1929 году в Нарьян-Маре, окончил 4 класса. Подростком стал трудиться в рыболовецкой бригаде. Арестован и осужден на 9 лет за то, что «расхищал социалистическую собственность» -  рыбаки тайком питались выловленной  ими рыбой. Срок отбывал в Ягринлаге, в это время познакомился с Ульяной. В 1955 году освободился из лагеря, пришел в опорках на ногах и рваных брюках к Ульяне. В магазине купили тапки, позаимствовали у Ульяниного брата брюки и пошли в ЗАГС. Прожили вместе до кончины Владимира в 1992 году.
Поташов Владимир Игнатьевич
Поташова Ульяна Зотеевна
 

Семенова  Александра  Михайловна

   Александра Михайловна родилась в  1892 году в городе Каргополе  Архангельской губернии. В 1911 году закончила педагогические курсы при Петрозаводской гимназии. С 1911 по 1920 год работала учительницей в Каргополе. В 1920 году исполняла обязанности делопроизводителя в Каргопольском исполкоме. В 1920 году вышла замуж за учителя  духовного училища. В 1923 году, после развода с мужем, переехала на жительство в Архангельск. Работала библиотекарем в Архангельском мореходном техникуме. Продолжительное время избиралась членом и секретарем  месткома в коллективе техникума, выполняла другие общественные обязанности. В 1924 году избиралась кандидатом Архангельского городского Совета.
  Александра Михайловна была арестована 26 августа 1938 года. При обыске у нее нашли книгу Л.Троцкого, что повлияло на ее судьбу. Осуждена 8 января 1939 года по ст.58 п.10, ч.1 за контрреволюционную агитацию среди работников морского техникума на семь лет лагерей. Срок отбыла полностью в Ягринлаге. После освобождения в 1945 году определена на поселение в поселок Вознесенье Приморского района Архангельской области. На поселении Александра Михайловна работала библиотекарем при сельском клубе, вела кружок струнных музыкальных инструментов.
  После реабилитации в 1956 году возвратилась в Архангельск, но была уже тяжело больна. Скончалась в 1959 году. До самой кончины вела активный образ жизни, вела многочисленную переписку с известными людьми, в частности с домашним  врачом Л.Н.Толстого профессором Дмитрием Никитиным.

  Сведения и фотографии представила двоюродная племянница Семеновой А.М.  Буракова Галина Владимировна. 2014 год.

 

Патокин Иван Иванович

  Патоки н Иван Иванович, 1904, уроженец и житель д. Горка Емецкого района, служащий. Арестован 03.06.37. Архангельским областным судом 29.11.37 по ст. 58-10, 58- 11 УК РСФСР незаконно осужден к лишению свободы сроком на 5 лет с поражением в правах на 3 года. Сведений о дальнейшей судьбе нет. Полностью реабилитирован 06.08.58. (Поморский мемориал: книга Памяти жертв политических репрессий. Архангельск,1999, Т.1-3, с.7).
  Из разговора с сыном Ивана Ивановича Патокиным Евгением Ивановичем, 1931 года рождения в январе 2015 года удалось выяснить, что Иван Иванович отбывал свой срок в Молотовске, работал на заготовке леса сортировщиком. В августе 1940 года Евгений Иванович с матерью навещали отца в лагере, долго шли по шпалам, кругом лес и болота, ночевали на полу в новой постройке у вахты. Отец после освобождения рассказывал о лагере не много. Вспоминал, как какое - то время жили в холодных землянках, спали в верхней одежде, сушилок для одежды не было, к утру волосы на голове смерзались сосульками. Позднее в бараках жили вместе с уголовниками.  Рассказывал такой случай: жена прислала ему вышитый кисет, который у него украли. Он обратился к «главному» вору с просьбой возвратить подарок жены. В тот же день вечером уголовники выложили перед ним около 50-ти кисетов и портсигаров, предложили найти свой, похищенное возвратили. Еще вспоминал, что в лагере было много образованных заключенных, они по вечерам устраивали лекции о музыке, о литературе, о культуре.
  Отца освободили после полного отбытия срока в 1942 году, оставалось 3 года поражения в правах. Взяли на работу в леспромхоз в качестве технормировщика, позднее работал диспетчером. В 1944 году призвали в действующую армию. После возвращения с фронта вновь устроился на работу в Леспромхоз. Невестка Ивана Ивановича Екатерина Ивановна  рассказала, что по характеру свекор после лагеря оставался сдержанным, воспитанным. Иван Иванович дожил до 94-х лет. Скончался в 1998 году.
  Реабилитирован 6 августа 1958 года

  Записала Шаверина Галина Викторовна. 2015 год. Москва.  

 

Дуденин Михаил Петрович

   Об умершем в Ягринлаге в 1943 году от пеллагры Дуденине Михаиле Петровиче (1899 г.р.) мы узнали из публикации о нем в книге «Я потерпел от преступленья века» (книги памяти жертв политических репрессий Богородицкого уезда  Ногинского района Московской области), из воспоминаний дочери Дуденина Валентины Михайловны  Бияковой-Дудениной, Маргулис Н.С., 2014, с. 351-353.

  «Наша семья проживала в городе Обухове Ногинского района Московской области, на паях с братьями  отец содержал чайную, было трое детей.  В 1931 году семью раскулачили, дом и все имущество конфисковали, с собой разрешили взять только то, что можно было унести в руках. На сборы дали 12 часов. Мама с испугу взяла корыто. В товарных вагонах доставили на Кузнецстрой. Выгрузили в чистом поле. Шел дождь со снегом. Мама спрятала детей от дождя и снега под корыто. Вырыли землянки, в которых жили 3 года. Через три года всех переселили в бараки. Мужчины работали на постройке завода по 12-14 часов в сутки. Родственники, оставшиеся в Ногинском районе, добились возвращения семьи на родину. Бригадир на стройке уговаривал отца не возвращаться, так как не хотел терять хорошего работника, и понимал, что отца по возвращении могут арестовать. Папа не послушал совета бригадира, возвратились в свой район, были трудности с жильем, так как дом был конфискован. Папа устроился на работу на деревообрабатывающий завод в Глухово. В семье уже было пятеро детей.
  Арестовали отца 27 ноября 1937 года. Тройка УНКВД по Московской области 3 декабря 1937 года осудила отца на 10 лет лагерей. Маму, как жену «врага народа» на работу не брали. Один ребенок умер. Нищета, у братьев одна рубашка на двоих: утром старший идет в ней в школу, по дороге отдает ее среднему, который учится во вторую смену. Учиться можно было только в ремесленном училище, в техникумы и институты не брали.
  Папа отбывал срок в начале в Амурлаге, потом был переведен в Ягринлаг Архангельской области. В 1940 году бабушка ездила его навещать в лагере. С большим трудом добралась до Молотовска. Свидания с сыном ей не дали, но научили дожидаться, когда заключенных поведут на работу. Ей разрешили идти рядом с колонной и на ходу немного поговорить. Отец успел спросить, как дела дома, как дети. Впечатление бабушки было ужасным! Все заключенные были истощены, в лохмотьях, бывших когда-то одеждой, на ногах какие- то чуни из тряпья, голодные, обросшие.
  Папа умер в лагере от пеллагры в 1943 году.
  Мама перед войной устроилась на Ново-Ногинскую фабрику. Старший сын Сергей прошел всю войну, младший пошел работать с 14 лет, сестра – с 13 лет. Материальной помощи нам никогда не оказывали. Мне повезло больше, как младшей. После смерти Сталина я смогла поступить институт. Папу реабилитировали в 1989 году».

     

 

 
 

 
1    2  
1→